Записная книжка I - Страница 19

3. Богатый, интеллигентный X., по происхождению крестьянин, умоляет своего сына: «Миша, не меняй своего звания! Будь до самой смерти к<рестьянин>ом, не уходи ни в дворяне, ни в купцы, ни в мещане. Если, говорят, земские начальники имеют теперь право наказывать крестьян, то пусть будет так, чтобы он имел право и тебя наказывать». Он гордился крест<ьянским> званием и был даже надменен.

4. Праздновали юбилей скромного человека. Придрались к случаю, чтобы себя показать, похвалить друг друга. И только к концу обеда хватились: юбиляр не был приглашен, забыли.

5. Милая, тихая дама, выйдя из себя, говорит: Если бы я была мужчиной, то так бы и дала ему в морду!

6. Мусульманин для спасения души копает колодезь. Хорошо, если бы каждый из нас оставлял после себя школу, колодезь или что-нибудь вроде, чтобы жизнь не проходила и не уходила в вечность бесследно.

7. Мы переутомились от раболепства и лицемерия.

8. [Мужик пишет про трактирщика <?>: Они — и каждое слово начинает с большой буквы.]

9. N. когда-то порвали собаки, и теперь он, когда входит куда-нибудь, то спрашивает: А здесь собак нет?

Стр. 104

1. Петр Демьяныч Источников.

2. Гг. Груш и Полкатыцкий.

3. Альфонсирующий молодой ч<елове>к поддерживает свои силы тем, что постоянно ест кабуль.

4. Попечитель школы. Вдовый священник играет на фисгармонии и поет «со святыми упокой»!

5. Я тебе зададу!

6. В июле иволга поет целое утро.

7. [Он попросил: подайте милост<ыню> Христа ради. Я ему подала. Это был ангел.

— Почему же вы думаете, что это был ангел?

— Он посмотрел на меня так. И когда я вернулась туда, его уже не было там.]

8. Механическое пианино.

9. «Большой выбор сигов», — так читал X., проходя каждый день по улице, и все удивлялся, как это можно торговать одними сигами и кому нужны сиги. И только через 30 лет прочел как следует, внимательно: «Большой выбор сигар».

10. Взятка инженеру: динамитный патрон, набитый сторублевками.

11. — Я не читала Спенсера. Расскажите мне его содержание. О чем он пишет? — Я хочу написать для парижской выставки пано. Дайте мне сюжет. (Надоедливая дама.)

12. Не рабочие, так называемые правящие классы не могут оставаться долго без войны. Без войны они скучают, праздность утомляет, раздражает их, они не знают, для чего живут, едят друг друга, стараются наговорить друг другу [воз] побольше неприятностей, по возможности безнаказанно, и лучшие из них изо всех сил стараются, что//бы не надоесть друг другу и себе самим. Но приходит война, овладевает всеми, захватывает, и общее несчастье связывает всех.

Стр. 105

1. Рыцеборский.

2. Изменившая жена — это большая холодная котлета, которой не хочется трогать, потому что ее уже [начал] держал в руках кто-то другой.

3. [- Катя, кто это там внизу все отворяет и затворяет дверь? Скрипит и стонет.

— Я не слышу, дедушка.

— Да вот сейчас кто-то прошел… Слышишь?

— Да это у вас в животе, дедушка!]

4. Старая дева пишет трактат: «Трамвай благочестия».

5. Товбич, Гремухин, Коптин.

6. 16 верст пешком. Станция. До поезда остался еще час. Пошел в трактир пить чай. Пил жадно, чашку за чашкой, и чем больше пил, тем крепче становился чай. Потом спросил у полового: сколько тебе за чай? — 6 коп.

7. [Русскому в высшей степени свойственен возвышенный образ мыслей, но почему же в жизни хватает он так невысоко?]

8. [Русский ч<елове>к, если послушать его, с женой замучился, с домом замучился, с имением замучился, с лошадями замучился.]

9. [Елизаров.]

10. На лице у нее не хватало кожи: чтобы открыть глаза, надо было закрыть рот — и наоборот.

11. Пензенские мореходные классы.

12. Когда она приподнимает [юбку] платье и показывает свою нарядную юбку, то видно, что она одевается как женщина, которая привыкла к тому, что ее часто видят мужчины.

Стр. 106

1. X, философствует: «Вот взять бы хоть слово нос. У нас это черт знает что, можно сказать, неприличная часть тела, а у французов — свадьба». И в самом деле у X. нос был неприличной частью тела.

2. [Арх<иерей> плачет, как в детстве больной, когда его жалела мать; плакал просто от общей душевной прострации, толпа плакала. Он веровал, достиг всего, что было [дано <?>] доступно ч<елове>ку в его положении, но все же душа болела: не все было ясно, чего-то еще недоставало и не хотелось умирать… Скоро назначили нового архиерея, старого забыли, никто уже не помнил, и только вдова дьяконица, когда выходила с другими женщинами на выгон за стадом, чтобы встретить свою корову, рассказывала, что у нее был сын архиерей — и ей не верили. — Разговор архиерея с матерью про племянника: а Степан в б<ога> верует? Эконом собирается в Москву, св. синод разрешил продать старинные вещи, и это теперешнему архиерею не нравится.]

3. Барышня, кокетничая, болтает: «Меня все боятся… и мужчины и ветер… Ах, оставьте! Я никогда не выйду замуж!» А дома бедность, отец пьет запоем. И если бы увидели, как она работает с матерью, как прячет отца, то прониклись бы к ней глубоким уважением и удивились бы, почему она так стыдится бедности, труда и не стыдится этой болтовни.

4. [Мужик, желая похвалить: «господин хороший, специальный».]

5. Ресторан. Ведут либеральный разговор. Андрей Андреич, благодушный буржуа, вдруг заявляет: «А знаете, ведь и я когда-то был анархистом!» Все изумлены. А<ндрей> А<ндреич> рассказывает: суровый отец, ремесленное училище, которое открыли в уездном городе, увлекшись разговорами о профессион<альном> образовании, ничему там не учили и не знали, чему учить (ибо если всех жителей сделать сапожниками, то кто же будет сапоги заказывать?), его выгнали, отец то//же выгнал; пришлось поступить к помещику в младшие приказчики; стало досадно на богатых и сытых, и толстых; помещик сажал вишни, А<ндрей> А<ндреич> помогал ему, и вдруг пришло сильное желание отрубить лопатой белые полные пальцы, как бы нечаянно: и закрыв глаза, изо всей силы хватил лопатой, но попал мимо. Потом ушел, лес, тишина в поле, дождь, захотелось тепла, пошел к тетке, та напоила чаем с бубликами, и анархизм прошел. После рассказа проходит мимо стола д<ействительный> с<татский> с<оветник>. Тотчас же А<ндрей> А<ндреич> встает и поясняет, как Л.: д. с. с., имеет дом и т. д.